Субмарина «К-429» была построена в городе Горьком по проекту
670 А «Скат». Всего было 11 подводных лодок данного типа. Ее длина составляла 104 метра, ширина почти 10 метров, высота – с пятиэтажный жилой дом. Лодка развивала скорость до 26 узлов, предел глубины погружения составлял 300 метров. На борту имелась атомная установка мощностью около 90 МВатт и восемь ракет SS-N-7. 31 октября 1972 года «К-429» вступила в ряды ВМФ СССР, а уже в марте 1973 она отправилась на первый ремонт в результате частичного затопления реакторного отсека. Спустя два года продувка сжатым воздухом одной из цистерн главного балласта привела к взрыву, повредившему носовую часть лодки. Но самое страшное в истории этой субмарины еще было впереди.
Подводная лодка, утопленная на берегу
В конце весны 1983 года «К-429» возвратилась на базу после успешного шестимесячного плавания в водах Индийского океана. Экипаж распустили по домам, а лодку поставили на ремонт, из-за неисправностей целого ряда оборудования. Работы должны были начаться осенью. Но штаб второй флотилии, с разрешения штаба Тихоокеанского флота, оставил ее в составе кораблей, имеющих статус «постоянной готовности». Это означало, что в случае непредвиденных обстоятельств, несмотря на существующие неисправности, лодке отводилось на сборы меньше суток. В это же время из Москвы пришел приказ о назначении капитана первого ранга Николая Суворова, одного из опытнейших командиров на всем Камчатском флоте с 25-летним стажем, старшим преподавателем тактики в Санкт-Петербурге. Вместе с супругой он начал готовиться к отъезду. Но 20 июня комдив вызвал Суворова и приказал ему собираться в море на «К-429» для проведения учебных стрельб и прочих мероприятий по отражению условной атаки противника. Во флотилии не выполнялся план боевой подготовки, поэтому для поддержания утвержденного количества боеготовых сил в ход шли любые меры. Суворов, разумеется, выразил свое недовольство решением начальника, так как всем было ясно, что субмарина к плаванию не готова. Но его командир молча пригласил в кабинет начальника политотдела и снова повторил приказ. Видя, что ситуация безвыходная, Суворов скрепя сердце подписал распоряжение. Остальные подводники узнали об экстренном отправлении только за пару дней, так как экипаж пришлось собирать отовсюду. Крики руководства, угрозы отобрать партбилет и отдать под суд привели к тому, что 23 июня на субмарину согнали людей с пяти разных лодок. Личный состав удалось полностью доукомплектовать только за три часа перед выходом в море. Большинство матросов «не держало лодку» уже целый год. Вместо того, чтобы оттачивать свое мастерство и тренироваться, люди использовались на хозяйственных работах – рыли канавы, копали картошку. Мало этого, в последний момент взяли еще 14 стажеров. Всего набралось 120 человек. Понятно, что трехсуточной базовой проверки работы систем и механизмов не было. Проверка на герметичность не производилась, прием-передача лодки носила чисто символический характер. Но начальство это не смутило, и 24 июня 1983 года подводная лодка «К-429» вышла из бухты Крашенинникова в море.
Контр-адмирал Ерофеев, руководящий дуэльными стрельбами, предложил сразу следовать в район учений. Но Суворов не согласился. Уступи он и тут, «К-429» могла сгинуть в океанской пучине. В бухте Саранной, где глубина не более 60 метров, было решено совершить дифферентовку, то есть способность лодки погружаться и всплывать. В 23 часа 18 минут началось погружение. Заполнив главные балласты, кроме средней группы, капитан выслушал доклады о том, что замечаний нет. Тогда в три приема стали наполнять среднюю группу. Глубиномер центрального поста при этом показывал ноль глубины. И тут в четвертый отсек по системе вентиляции хлынула вода. Тут же заработала аварийная защита реактора, отключилось основное освещение, пропало давление в системах гидравлики. Как выяснилось позже, вес субмарины составлял лишних 60 тонн, а глубиномеры были отключены. То есть на центральном посту управления все были «слепые». Командир лодки решает продуть главные балластные баки. При этой процедуре в заполненные водой емкости подают под огромным давлением сжатый воздух, предварительно закрыв клапаны системы вентиляции. Воздух должен вытеснить собой воду, а лодка всплыть. Но дистанционное управление, отвечающее за закрывание клапанов вентиляции, сработало неправильно. Вместо вытеснения воды, воздух вышел наружу, покинув судно. А корпус соответственно быстро стал наполняться водой. Через несколько минут «К-429» уже легла на дно на глубине 35 метров. После того как была отправлена команда прекратить продувание, с отсеками связались по телефону. Пришли неутешительные отчеты из первого, второго, третьего о том, что из системы вентиляции льется вода. Ее поступление удалось остановить, закрыв переборочные клинкеты системы вентиляции. Но к этому времени вся команда четвертого отсека была уже мертва. Моряки выполнили свой долг, следуя всем основным требованиям из главного для подводника документа – руководства по борьбе за живучесть. Никто из четырнадцати человек не покинул отсек. Матросы задраили переборки, чем спасли жизни личного состава третьего отсека, а также пытались вручную закрыть вентиляцию. За двадцать минут вода заполнила помещение. Когда много позже в отсек попали люди, то первое что они увидели – все погибшие моряки находились на своих местах. Командира отсека, могучего мужчину, еле смогли оторвать от ручного управления задвижкой вентиляционной шахты, с которой он боролся до последнего вздоха.
Когда в 4 часа 55 минут от попавшей воды взорвалась аккумуляторная батарея третьего отсека, стало ясно, что самостоятельно «К-429» уже никак не всплывет. В воздухе возникли смертельно опасные газы, весь личный состав отсека перешел во второй. Выпустить аварийные буи, подающие сигналы о бедствии, было не возможно, так как во избежание случайного отрыва, все буи был намертво приварены к корпусу лодки. Это было обычным явлением на большинстве отечественных субмарин. Точно так же приваренной к металлическому корпусу судна оказалась всплывающая камера, подготовленная для эвакуации экипажа в экстренной ситуации. Впрочем, воспользоваться камерой моряки не смогли бы в любом случае – ведь лебедочное устройство тоже не работало. Когда стало ясно, что помощь не придет, то Суворов решает через торпедный аппарат отправить на поверхность двух моряков. Были выбраны физически крепкие и многоопытные мичманы Лесник и Мерзликин. Героями в классическом понимании этого слова они никогда не были, стабильно нарушали дисциплину, часто сидели на «губе». В 8 часов 30 минут, скрупулезно соблюдая порядок декомпрессии, мичманы появились на поверхности. Не обнаружив поблизости каких-либо кораблей, по заранее установленному плану, они поплыли к берегу. По чистой случайности на них наткнулся на противолодочный корабль БК ОВР, на котором всерьез решили, что поймали иностранных подводных диверсантов. Даже когда подводников доставили на палубу, то не поверили их рассказам о затонувшей субмарине. В результате командир корабля запросил свое начальство, которое в свою очередь связалось с командованием Камчатской флотилии. Вот так в штабе флота узнали, что огромная атомная подводная лодка лежит на дне.
Спустя несколько часов к «К-429» стали приплывать спасательные суда: СКР «Сторожевой», СС-83 и СС-38, ВМ-117. Прибыла подводная лодка того же класса, что и «К-429». В ней спасенные должны были проходить процедуру декомпрессии. К концу третьих суток над затонувшей субмариной собрались все спасательные силы Камчатского флота во главе с главнокомандующим ВМФ С.Г. Горшковым. Однако внутри подводной лодки дела обстояли все хуже. В некоторых отсеках выросло давление, температура превысила отметку в 50 градусов, воздух заканчивался. Не было фонарей, пищи, аварийных дыхательных аппаратов, вообще ничего необходимого не было. На второй день рванула аккумуляторная батарея в первом отсеке. Переборку, ведущую в это помещение, закрыли и заклинили. После того как специалисты в спасательном колоколе СК-59 не смогли пристыковаться к люкам «К-429», подводников решили выводить через торпедные аппараты по четыре человека. Это был максимум, который позволял один торпедный аппарат. Спасатели могли только поддерживать жизнь людей, проводя вентиляцию отсеков, отправляя на подводную лодку недостающую амуницию, встречая выходивших из торпедных аппаратов моряков и сопровождая их по пути на поверхность. Несмотря на то, что в составе экипажа 50 процентов были отличниками боевой подготовки, а больше половины людей – специалистами первого и второго классов, многие матросы не знали, как применять индивидуальные спасательные средства по банальной причине отсутствия тренировок.
У водолазов-спасателей тоже не всё клеилось. Некоторые из подаваемых ими через торпедный аппарат баллончиков оказались пустыми, долго искали тросы, не функционировали компрессоры. «Ради всего святого, – выбивали заключенные в недрах субмарины моряки «морзянкой» на корпусе. – Только ничего не трогайте, мы уж сами...».
Трудно даже вообразить, что значит проползти в водолазном обмундировании по затопленному торпедному аппарату отрезок длиной в девять метров и полуметровой ширины в кромешной темноте. Страх сковывает движения, давит волю. Один их молодых матросов умер от разрыва сердца уже на самом выходе. Еще один подводник, выходивший первым из седьмого отсека с тросом в руках, запутался в нем, а водолазного ножа, который в обязательном порядке входит в спасательный комплект вещей, у него, разумеется, не оказалось. Четверо суток шло спасение подводников. 23-летний Василий Баев, прошедший школу водолазов-глубоководников на Черноморском флоте, выходя последним на затопленной корме, один сумел отремонтировать и закрыть выходной люк, прекратив поступление воды. Именно благодаря этому впоследствии субмарину удалось поднять. За свой подвиг Василий получил лишь орден Красной Звезды. В 20 часов 31 минуту 28 июня последний из 104 человек был спасен.
Подводная лодка, утопленная на берегу
Подъем с грунта на пантонах
Уже после подъема «К-429» со дна капитан Суворов облазил весь корабль в поисках причины аварии. Виной всему оказалась неисправность в логическом блоке системы удаленного управления клапанами вентиляции. Для штатного механика подводной лодки этот дефект не был чем-то необычным. Во время погружения он всегда ставил в четвертый отсек наблюдателя, который контролировал результат срабатывания «зацикленной» команды. Но в тот день его на лодке не оказалось… Операция по подъему «К-429» была осуществлена своими силами, ведь в то время об иностранных спасателях даже не думали. Отовсюду согнали самых опытных водолазов, боцманов, такелажников. За полтора месяца после аварии, побив все рекорды, субмарину подняли и отослали в док для воскрешения. Но в ночь на 13 сентября 1985 года подводная лодка вновь потонула, на этот раз прямо у стенки судоремонтного завода. После этого на нее махнули рукой, переделав в учебное судно, а в 1990 окончательно списали.
Следствие по делу велось своеобразно. Следственные документы расшивались и сшивались вновь, но уже без некоторых листов, журнал дифферентовки, который капитан собственноручно вынес с собой, потерялся. Суворов превращался в главного виновника случившегося.
«Если бы такая катастрофа произошла вдалеке от базы, – сказал адмирал Сорокин, начальник Главного политического управления военно-морского флота, – то все были бы удостоены высоких правительственных наград. А тут так близко утонули. Некрасиво как-то».
Следствие растянулось на полтора года. Супруга капитана, собрав все необходимые документы, поехала искать правду в Москву. Она не понимала, что решение уже давно принято и весь процесс подстроен. В итоге Суворову дали десять лет, взяв под стражу прямо в здании суда. Кроме того, командиру было поручено возместить ущерб на 20 миллионов за снижение боеготовности подводных лодок страны. 10 сентября 1987 года по указу Президиума Верховного Совета СССР Суворов был амнистирован. Через несколько лет после освобождения он скончался. Чуть позже двенадцать адмиралов обратились в суд с требованием о посмертной реабилитации капитана первого ранга. Начальник штаба флотилии Олег Ерофеев позже возглавил Северный флот. Впоследствии при нем в 1989 году погибла атомная подводная лодка «Комсомолец». Погибшим в четвертом отсеке морякам начальники очень хотели дать награды. Но документы, как всегда, потерялись в штабах. Только на базе атомных подводных лодок Тихоокеанского флота в поселке Рыбачьем стоит монумент, на котором выбиты имена шестнадцати погибших в бухте Саранной членов экипажа «К-429».
Мы потеряли «К-429» – в 1983 году, «К-219» – в 1986 году и «К-278» – в 1989 году. Плюс необходимо помнить о взрыве реактора на субмарине в Чажме в 1985 году. Суворов, как будто в воду глядел, говоря на суде свои последние слова: «Не скажете никому правды, не научите других на горьком опыте, будут вам еще аварии, будут и человеческие жертвы».
Увы, но стоит признать, что из этой катастрофы наши командующие не извлекли ровным счетом ничего. Все, что беспокоило тогда начальство – это прикрыть свои задницы, свалить всю вину на экипаж и его командиров. А через одиннадцать с половиной лет 12 августа 2000 года погиб «Курск».
ПОДПИСАТЬСЯ НА ТЕМУ 
